Личные мотивы - Страница 129

129

— Вы жестоки, — в голосе Гашина звучал горький укор.

— А вы — нет? — резко ответила Настя. — Вы пытаетесь подчинить все вокруг себя только одному: пробуждению вашего вдохновения. Вы строите отношения с женщинами и используете их как источник материала для своего творчества, вы расспрашиваете их об их жизни, о детстве, о впечатлениях, о переживаниях, вы ведь даже вопросы задаете им одни и те же, у вас есть отработанная схема сбора информации, которая вам нужна для психологического портрета, правда? Вам не интересны эти женщины как женщины, вам они нужны только как живое пособие для создания очередного сценического образа для вашей очередной пьесы. Вы и доктора Евтеева убили, чтобы вдохновиться трагизмом произошедшего и попытаться создать шедевр. И как, Славомир Ильич, создали?

Гашин повернул голову в сторону следователя Неделько и попросил:

— Пусть эти люди уйдут. Мне не о чем с ними разговаривать.

Настя и Стасов встали и попрощались. В сущности, все было сказано, и говорить действительно больше не о чем.

* * *

Максим Витальевич Крамарев давно привык к мысли, что почти все можно купить за деньги, а то, что нельзя, приобретается за те же деньги, только очень большие. Поэтому, слушая вполуха следователя Неделько, который бубнил что-то насчет уголовной ответственности за укрывательство убийцы доктора Евтеева, Крамарев думал только об одном: сколько? Сколько нужно дать, чтобы он взял без лишних разговоров?

— Я вас понял, — оборвал он следователя на полуслове. — Перспектива неприятная. Я бы хотел ее избежать. Надеюсь, вы меня понимаете так же хорошо, как и я вас.

Следователь молчал, деловито листая бумаги и пытаясь что-то поправлять карандашом в тексте. Крамарев вытащил из портфеля заранее приготовленный толстый конверт и положил на стол поверх бумаг. Еще накануне, когда его официально вызвали к следователю, он примерно представлял, о чем пойдет разговор, ведь о том, что укрывательство убийцы — подсудное дело, его еще Кузьмин предупреждал. Поэтому, отправляясь на допрос к Неделько, Максим Витальевич вооружился неопровержимым, как ему казалось, аргументом.

Аргумент сработал, следователь взял конверт и устало улыбнулся.

— Разойдемся взаимно довольные друг другом, — сказал он. — Давайте повестку, я подпишу. Но вам, Максим Витальевич, придется как-то договариваться со Стасовым, потому что он присутствовал при допросе Гашина и своими ушами слышал, как тот давал показания о вашем участии и о том, как вы его укрывали.

Да, Стасов — это проблема, но не такая уж, в сущности, большая. Стоить, конечно, будет дороже, но все равно это всего лишь деньги, а скупым Максим Крамарев никогда не был.

Прямо от следователя он поехал в детективное агентство «Власта». Ему пришлось некоторое время ждать в приемной, пока глава агентства не принял его.

— Владислав Николаевич, — Крамарев постарался улыбнуться как можно обаятельнее, — мне стало известно, что у вас есть некая запись, в которой содержатся сведения, компрометирующие Николая Степановича Разуваева. Это так?

Стасов молчал и с интересом смотрел на Крамарева, не говоря ни слова. Максиму стало не по себе. Почему он молчит? Почему не хочет обсудить чисто деловой вопрос? Ведь сегодня торговля информацией — дело самое обычное, и только ленивый не наживается на этом. Все яснее ясного: пришел покупатель, твое дело — назвать цену, потом можно немного поторговаться, чтобы придать банальной сделке купли-продажи интеллигентную видимость деловых переговоров — и вся недолга. Неужели этот Стасов собирается тянуть из Крамарева душу? Нужно во что бы то ни стало раздобыть запись разговора Кузьмина с Кротовым, ведь там, кроме истории с мальчиками, могут быть и какие-то слова Геннадия Антоновича об участии Крамарева и его связи с убийством доктора. Кузьмин клянется, что об этом речи не было, но разве можно ему верить? Нет, верить нельзя никому, а особенно Кузьмину, который за деньги готов кого угодно продать и обмануть.

— Я расцениваю ваше молчание как подтверждение, — прервал паузу Максим Витальевич. — У вас есть такая запись. Сколько вы хотите за нее?

— Много, — улыбнулся Стасов. — Но вам вполне по силам.

Ну, вот это уже на что-то похоже. Сейчас он назовет сумму, они договорятся о сроках и порядке передачи денег, потом разговор вполне логично зайдет о плате за молчание об укрывательстве, Стасов назовет еще одну сумму, и дело будет закончено. Самое главное — у Максима появится оружие в борьбе с Павлом Разуваевым, а за это никаких денег не жалко.

— Я вас слушаю. Называйте ваши условия.

— Они просты, как три копейки. Запись у меня есть, но я вам ее не отдам. Более того, если вы не уйметесь и не прекратите деятельность вашей группы мстителей, я предам огласке ваше участие в убийстве доктора Евтеева. Вы сегодня уже побывали у следователя Неделько, и мне стало известно, что уголовное преследование в отношении вас осуществляться не будет. Что ж, следователь вправе принимать такие решения, он — фигура процессуально самостоятельная. Тем более, как я понимаю, его решение было подкреплено целой системой аргументов, упакованных в конвертик. Или вы давали без конвертика, прямо пачкой?

Максим почувствовал, как кожа лица наливается кровью и тяжелеет. Нет, он не испытывал ни неловкости, ни стыда, давать взятки он давно уже привык и не стеснялся этого, потому что в стране, в которой он жил, их давали все. И брали все. Но ему было противно, что какой-то частный детективишко позволяет себе чуть ли не поучать его.

129